Психология хоррора: почему люди так любят кино про

В разные времена фильмы ужасов, как любой вид искусства, отражали условия окружающей действительности. В 50-е нагнетался страх атомной войны между СССР и США, поэтому режиссеры обыгрывали темы безумных ученых и нашествия пришельцев, которые во многих американских фильмах четко ассоциировались с Советским Союзом. В середине 60-х началась сексуальная революция, были изобретены оральные контрацептивы и многие другие средства для женщин, и в фильмах ужасов появилась тема монструозных детей. Связано это было с громким скандалом – лекарство «Талидомид», поддерживавшее женское самочувствие во время беременности, оказалось недостаточно проверенным и, как выяснилось, влекло за собой детские мутации. Это находило отражение в кино: «Ребенок Розмари» (1968), «Омен» (1976), «Оно живое» (1974). Тема маньяков вышла в хоррорах на первый план в 80-е годы.

«Я думаю, что сам феномен популярности маньяков во многом связан с фигурой Чарльза Мэнсона, члены «Семьи» которого в 1969 году совершили жестокие убийства. Это громкое дело вскоре стало обыгрываться на всех уровнях, и дальнейшие всплески популярности маньяков, именно как составляющих массовой культуры, – это наследие истерики вокруг Мэнсона, который воплотил в себе очень много обсуждавшихся в 60-70-х тем, таких как сексуальная революция, хиппи, нью-эйджевые религиозные культы. Мэнсон был с одной стороны яркой харизматичной фигурой, с другой – смешивал в себе много противоречивых мировоззрений, например, расизм и коммунизм, кроме того, считал себя воплощением Иисуса Христа».

В конце 70-х появился снафф – поджанр фильмов ужасов, в котором максимально достоверно имитируется документальная съемка пыток и убийства человека, как правило, женщины. Причем предварительно жертву насилуют. По сути снафф рождается как городская легенда: никто точно не знает, но ходят разговоры, что, возможно, существуют такие видеозаписи. Рождение этой легенды также связано с именем Чарльза Мэнсона, один из членов секты которого в интервью рассказал, что якобы слышал о существовании записи одного из убийств. После этого началась настоящая охота за такими записями: спецслужбы объявляли вознаграждение человеку, который обнаружит подобные записи или приведет доказательства их существования, но ничего подобного не нашли. А дальше маргиналы, мечтавшие завоевать популярность посредством шока и эпатажа начали снимать подделки. В зависимости от того, ставился ли акцент на насилии или убийстве, поджанр пошел по двум разным веткам: порнография и хоррор. Все это сопровождалось скандалами, так как такие фильмы молниеносно попадали в поле зрения полиции.

Тема маньяков в поп-культуре, в первую очередь, связана с отдельным поджанром ужасов – слэшером и дискуссиями, которые велись в 80-х, когда широко обсуждалось влияние фильмов ужасов на маньяков. Этот период считается временем расцвета слэшеров, снимать их в США было прибыльно и популярно. По сюжету группу молодых людей уничтожает, как правило, один иногда группа маньяков, часто с мистическими способностями, как Фредди Крюгер или Джейсон Вурхиз. На формирование канонов слэшера среди прочих повлиял Том Савини – гример, режиссер и постановщик спецэффектов. Благодаря нему впервые стало возможно имитировать убийство, не используя монтаж. По его определению, в слэшере один из основных центров интереса – это именно способ убийства жертвы. Как правило, убийца орудует холодным оружием.

«С ростом популярности слэшеров пошли разговоры о том, что фильмы ужасов повинны в увеличении числа маньяков, вокруг них начались скандалы. Один из них связан с фильмом «Тихая ночь, спокойная ночь», который вышел на киноэкран в 1984 году. Действие разворачивается на Рождество, маньяк, одетый в костюм Санта Клауса, убивает людей, которые, как ему кажется, плохо себя ведут – например, занимаются сексом. Понятно, что сюжет был ориентирован на стандартную аудиторию фильмов ужасов, но трейлер шел по телевизору, фигуру персонажа в костюме Санты включили в трейлер, а на афише оказалась рука Санта Клауса с топором. Это спровоцировало большую волну протестов среди родителей маленьких детей, им удалось добиться, чтобы фильм сняли с проката, и подобных историй было много. Обсуждение влияния фильмов ужасов и порнографии на степень агрессии общества велись и среди ученых, и среди журналистов. Была создана комиссия, которая писала доклад для Рейгана. В нем говорилось, что порнография влечет за собой рост сексуального насилия».

«Американский ученый Эдвард Доннерстейн пошел другим путем: в лабораторных условиях он показывал мужчинам фильмы, в которых содержался ненасильственный секс и насильственный, после чего старался замерить, изменилось ли после просмотра их отношение к женщинам. По его данным, отношение к женщинам ухудшалось после просмотра сцен насильственного секса. На основании экспериментов Доннерстейна начали говорить о том, что слэшеры, которые были связаны как раз с убийством множества девушек, влекут за собой увеличение насилия. Сам Доннерстейн пояснял, что мужчины не были склонны действовать иначе после просмотра – они были склонны иначе оценивать. Например, как относиться к изнасилованию женщины. Часть мужчин стала говорить о том, что женщина, может быть, сама виновата в том, что не так оделась или во время изнасилования, или о том, что она тоже могла получить сексуальное удовольствие. При этом поведение не менялось и эти же мужчины не были готовы идти и насиловать, то есть образ действия не меняется. Сейчас большинство исследователей считает, что не меняется и отношение. Есть даже мнение, что просмотр фильмов ужасов, наоборот, гуманизирует, так как человек, как правило, сочувствует жертве, а не маньяку. Но даже те люди, которые сочувствуют маньяку, не обязательно сочувствуют ему на буквальном уровне. Это вовсе не значит, что они хотят убивать».

Знаменитый исследователь кино Робин Вуд предложил теорию, согласно которой ужасы всегда заигрывают с нашими представлениями о нормальности. У каждого человека всегда есть представления о том, что такое нормальный образ жизни, нормальная семья, нормальные взаимоотношения, и ужасы всегда работают с тем, что может этой нормальности угрожать. А дальше Вуд говорит: сама нормальность подавляет людей. Не в том смысле, что она запрещает убивать, а просто запрещает самовыражаться, например, что-то написать на стене или построить гомосексуальные отношения. Сам Робин Вуд был открытым геем и говорил о том, что представления о нормальности репрессируют многих людей, то есть не дают им возможности выбрать для себя тот или иной образ жизни. А фильмы ужасов помогают каким-то образом соотнестись со своими страхами, которые зажаты этой социальной репрессией, помогают с ними работать и избавляться от них хотя бы на символическом уровне. Поэтому рост популярности сериалов о маньяках говорит о том, что общество не устраивает та система норм, которая существует.

«Вуд говорил, что маньяки всегда олицетворяют что-то, что подавлено социальными нормами, в частности, чернокожих, восстающих эмансипированных женщин, гомосексуалов или пролетариев. Маньяк всегда угрожает кому-то, отстаивающему традиционную точку зрения, например, людям, которые зашли в супермаркет и хотят потреблять. И вдруг там появляются зомби – как символ людей, которые не могут так же потреблять, и это вызывает у них агрессию. Что касается чернокожих, есть мнение, что именно расовые вопросы проецируются на отношения зомби и обычных людей, это обыгрывалось в «Ночи живых мертвецов». Есть спор, расставлены ли эти позиции намеренно или это плод интерпретации, но в сущности это не столь важно, потому что человек может воплотить свои страхи в том числе и бессознательно».

«До сих пор в мейнстримном кино есть отражение страха перед скорой женской эмансипацией. Очень интересно смотреть, как с одной стороны создатели фильмов стараются не прослыть сексистами, а с другой – отчетливо воплощают старые мифы. Например, кино про ведьм всегда интересно тем, что сама тема ведьмовства сама по себе отражает древний страх перед женщинами. Взять, скажем, идущего сейчас в кинотеатрах «Последнего охотника на ведьм ». Создатели понимают, что фильм будет смотреть много критиков и ученых, а на Западе очень распространен подход смотреть с точки зрения гендера, расы и класса. Они понимают, что затрагивая тему ведьмовства, они сразу становятся объектом пристального взгляда феминисток и людей, которые заинтересованы именно в таком анализе фильма. И они начинают показывать, что есть злая ведьма, которая совершенно иррационально хочет уничтожит весь мир, и есть мужчина, главный герой, который должен бороться с ведьмами, но при этом они не могут сделать просто мужчину-борца с ведьмами, потом что тогда их раскритикуют, что их взгляды столь же реакционные, сколь борцов с ведьмовством, инквизиторов и тех, кто осуждал этих женщин. Поэтому создатели фильма делают так, что не все ведьмы плохие – одну из них делают союзницей главного героя, появляется романтическая линия, и героиня согласна войти в нормы совершенно традиционных отношений. При этом по-прежнему остается посыл, что есть некое первобытное зло, которое воплощено именно в ведьме».

«Меня очень впечатлила вторая часть «300 спартанцев», которую обсуждали, как чуть ли не феминистский фильм, где главная героиня – женщина-воин. Однако если взглянуть внимательнее, она подчеркнуто демонстрировала свою сексуальность, и во всех битвах, скорее, была женщиной, чем воином. Там есть одна сцена секса, и в финале сцена битвы на клинках. Игра актрисы и выбираемые ракурсы камеры очень напоминают приемы, принятые в порнографии. Более того сцена ее убийства, если просто убрать оттуда клинок, будет похожа на порнографическую сцену. Камера смотрит сверху, героиня со страстными вздохами скользит на клинке, который в нее вонзили, падает на колени перед главным героем, находится на уровне его таза, камера задерживается... Эти акценты не позволяют сказать, что это кино феминистское. Есть заигрывания с этими темами, но базовые темы остаются. И в этом смысле получается, что, покуда подавление некоторых социальных групп не искоренено в нашей повседневной жизни, мы будем все время воплощать это в фильмах ужасов. Робин Вуд делает вывод, что если наша жизнь станет хорошей, то хорроры вообще исчезнут, и мы должны желать такого общества, в котором фильм ужасов, как отражение социальных страхов, будет невозможен».

и такое бывает))) мы все психи одним словом))

Если у человека вызывает удовольствие просмотр фильмов ужасов, того же самого снаффа, это значит, что он внутренне причастен к этому, у него есть какое-то желание. Но это вовсе не значит, что ему точно так же нравилось бы убивать. Возможно, ему бы нравилось быть пассивным зрителем реального убийства. Феномен вуайеризма присутствует не только в сексуальной сфере, он присутствует в наблюдении за драками, за жестоким поведением окружающих. То, что происходит по ту сторону экрана, будь оно реализовано в реальной жизни, порой не вызывает у этих людей такой же эмоциональный положительный отзыв. Кино можно на паузу поставить, сделать звук потише, а в реально жизни это совершенно другое дело и гораздо более яркие образы. Интерес к хоррорам может говорить об особенностях подавления. Человек, у которого есть какие-то проблемы, обиды, который вообще отличается ранимостью, при этом не показывая свою ранимость, может иметь в качестве своих интересов такой. Или какие-нибудь особенности в сексуальной сфере, например, БДСМ.

а это? согласен-мы видно психи

убить никого не хочу....бдсм не люблю...и тд)))) а ужастики люблю!!!!